* * *
«Всё врут календари…»
А. Грибоедов
Ну почему всё врут календари,
что век иной?
Да я всё та же, та же
В дурмане чувств!
И что ни говори,
а не любить Вас
сердцу не прикажешь.
Нас накрывает Времени волна.
Мы будем жить
отныне и вовеки:
Вы – рядом с милой,
я – совсем одна,
Вы – в двадцать первом,
я – в двадцатом веке…
* * *
Уходит наше счастье за порог,
как незаметно молодость уходит.
И не понять, какая из дорог
Нас друг от друга медленно уводит.
Я шлю тебе последнее «прости».
Прими его спокойно и без муки.
Нас ждут с тобой различные пути:
Врозь – радость встреч,
и вместе – боль разлуки…
* * *
Я ухожу.
Пусть время раны лечит.
Мы сохраним порядочность и честь.
Я благодарна Вам за наши встречи,
я счастлива, что Вы на свете есть!
Прошу Вас не судить меня сурово,
простите мне невольные грехи,
и невпопад мной сказанное слово,
и эти, Вам ненужные стихи…
* * *
Как хорошо весною ранней,
забрав рюкзак и котелок,
брести цветущими полями,
иль лесом тёмным без дорог!
Забраться в чащу и подслушать
задорный птичий разговор.
И выбрав место, где посуше,
прилечь в траву, как на ковёр.
Разбить палатку на поляне,
Водой наполнить котелок,
зажечь в предутреннем тумане
костра весёлый огонёк.
Поесть чудесной манной каши,
пропахшей дымом от костра…
– Смотри, зазеленели пашни –
Пришла походная пора!
Ольга Харламова
2-е августа
Второе августа.
Цыган Илья-Пророк,
зачем ты два часа сегодня уволок?
Дружка сердечного сманил, ушёл чуть свет.
Теперь с небес грохочешь так, что спасу нет!
Вот так живём, куда ни кинь – одно ворьё.
Вверх дном весь дом переверну, сменю бельё,
и на вопрос соседки: как идут дела? –
отвечу: мать меня когда-то родила!
С тех самых пор плачу цыганам свой оброк.
Прости, что я с тобой на «ты», Илья-Пророк!
* * *
Прочитана книга, закрыта.
Ах, если бы верить и знать,
что жизни раскатанный свиток
возможно по новой скатать!
Всё в памяти живо: и лица,
и судеб особая стать.
Но снова открыта страница,
и хочется строки читать.
Под сенью домашнего крова,
где б не был тот кров и тот дом,
под музыку русского слова
так сладко грустить о былом!
Египет
Этот кубок нефритовый,
полный вина
высоко мною поднят
и выпит
по глотку
без отрыва
до самого дна –
до свидания,
здравствуй, Египет!
Порт семи морей
Моя Москва, мой порт семи морей,
моих морей бездонных и бескрайних.
Одно мне шлёт прибой с окраин дальних,
другое плещет у твоих дверей,
а третье за Московской кольцевой,
четвёртое раскинулось в полнеба,
там – пятое, где ты всегда со мной,
где былью может стать любая небыль,
шестое море – мощная волна
шестого чувства, что внезапно хлынет,
омоет с головы до ног и схлынет,
я заново как будто рождена,
готова жить сама с собой в ладу,
седьмое ждёт, когда в него войду.
Моя Москва, моя судьба, мой порт
семи морей бескрайних и бездонных…
Владимир Шашков
Фотография
Девчонка милая смеётся,
Ей хорошо. Ей здесь сейчас
Под этим ясным летним солнцем
Пятнадцать лет, девятый класс.
В глазах счастливых – брызги света,
Край детства, юности порог.
Пьянящий запах трав и лета,
И тысяча путей-дорог.
Весёлая и озорная,
Платочек яркий на груди,
И молодость, и жизнь такая
Огромная – всё впереди…
Темна больничная палата,
Глуха ночная тишина,
На полке – йод, бинты и вата,
На койке – здесь лежит она
Одна в реанимационном блоке,
Полуоткрытые глаза,
Давным-давно прошли все сроки,
Застыл отсутствующий взгляд.
Налёт смертельно-белой комы
Окрасил тонкое лицо…
Врач скажет – делал всё, что мог он,
Забыв убийственный наркоз.
От капельницы – много ль толку?
А ведь лишь был всему виной
Кусочек тоненькой иголки,
Раздавленной босой ногой.
Не вызывали даже «скорой»,
Какая мелочь, ерунда…
Как это будет всё нескоро,
Нескоро, будто никогда.
Пульс этой жизни не сорвётся,
Не кончится. Ведь здесь сейчас
Вовсю слепит и светит солнце,
Пятнадцать лет, девятый класс.
В глазах счастливых – брызги света,
Край детства, юности порог.
Пьянящий запах трав и лета,
И тысяча путей-дорог.
Весёлая и озорная,
Платочек яркий на груди,
И молодость, и жизнь такая
Огромная – всё впереди…
А рядом – вечность.
| 
