Николаю Мурашкину – строившему

                                                         дороги всю жизнь

Где теперь твои дороги, Коля?

Облаками обкювечен путь…

За черту твоей последней боли

Никому уже не заглянуть.

Тихо на Куликовском погосте…

Твой уход внезапен, как обвал.

Мы на этом свете только гости –

Неизвестно, кто нас всех  позвал

В этот мир, на пир или на тризну,

На страданье или на игру.

Краткий праздник называем жизнью

И сгораем спичкой на ветру…

…Гравий звёзд греби, небесный грейдер,

Расстилай по космосу большак!

Пусть, кто хочет по нему проедет,

Всем идущим будет лёгок шаг.

А Земля всё мчится во Вселенной –

Нам уж на год ближе до тебя.

И вокруг горит самозабвенно

Осень, непреложна, как судьба…

*  *  *

Есть грустная нежность в осенних

Легко ускользающих днях,

Ни холод её не отменит

Ни дождь, заплутавший в кустах,

Её не растратят пространства

Продрогших сырых площадей,

Её не обманет упрямство

Навязчивых серых дождей.

Её не отринет рябина,

Как сладкую горечь свою,

И неба льняная холстина,

Сокрывшая душу твою…

ОЛЕГ АСЦАТУРОВ

КУРСК

Мой корабль причалил не в Курске –

Он причалил в детстве моём.

Оттого ли мне нынче грустно,

Что разрушен тот старый дом?

Оттого ли мне так тревожно,

Что я города не узнаю?

Я смотрю в него осторожно,

В эту первую книгу мою.

За страницей листаю страницу –

Вроде то же, да нет! – не то,

Не припомню я, чтобы девицы

Щеголяли в таких пальто.

Отчего так глаза печальны,

Объяснить ли кому смогу –

Дом стоял на Интернациональной,

А теперь там пустырь на углу.

Новостройки умом принимаю,

Взглядом щупал прочность стрел,

Но к разрушенному сараю

Я , наверно, душой прикипел.

Будет рухлядь стелиться землёю

После грейдерной силы стальной –

Всё равно я останусь с тобою,

Всё равно я останусь с тобой.

КОНСТАНТИН БАНКЕТОВ

СЫНУ

Мне верить не дано ни в чудо, ни в мессию,

Придёт последний срок – безжалостный истец,

И спросит сын меня: « Любил ли ты Россию,

А если и любил, как выжил ты, отец?»

Позором немоты, безверия проказой,

Презрением к чужой и собственной судьбе –

- Я всем переболел, мой мальчик ясноглазый,

Ах, знать бы наперёд, что я скажу тебе.

Быть может упрекнёшь на радость суесловью,

Что дыбы я не знал, не рвался на дыбы…

Есть тысячи лжецов, рифмуя кровь с любовью,

Они ни разу в кровь не разбивали лбы.

Да! Я любил её, но не «единым хлебом»

Сыновнего родства к нам сходит благодать,

И чем поклясться мне – судьбою, честью, небом? –

Какая это боль: любить и проклинать.

За страх, за тайный блуд, за нищенскую сытость,

За всех её святош кривые зеркала

Всевышний мне простит высоких слов избитость:

Я не молчал – звонил во все колокола.

Одни смеялись вслед, другие рай сулили,

Их дружбой показной на грош не дорожил,

Мне чужды по крови их «радостные были»,

Пусть полз и падал я – и всё-таки я жил!

А смерть… Что смерть, сынок? – всего лишь путь

                                                                       окольный

В заветную страну, где правит тишина,

Россия крепко спит, и нет той колокольни,

В чей праведный набат поверила б она.

ЖЕНЩИНЕ

Если даже я был только тенью для Вас,

Только отзвуком дня над вечерней протокой,

Пусть хоть лёгкой усмешкой, морщинкой у глаз

Вам останется память о встрече далёкой.

Сколько б вздорных потерь и никчёмных побед

Мне в насмешку судьба ни ссужала с лихвою,

Той щемящей весны неразгаданный свет

Верным спутником дней оставался со мною.

И пускай говорят, что невечен запал

У случайной любви – сумасбродной девицы,

Я бы нежностью вновь Ваше сердце взорвал,

Если б юность могла хоть на миг повториться.

РАИСА БАРОНИСКИНА

*  *  *

Зима раскачивалась долго

И вот пришла. Белым-бело!

Метель порошей била колкой,

За день сугробы намело.

Всё озарилось белым светом,

На землю пали небеса,

Пушистой шапкою одеты

Стога в полях, земля, леса.

Деревня в пухе утонула,

Глазёнки-окна приоткрыв,

Под убаюканье уснула,

И даже лай собак затих.

Свиридовской «Метели» звуки

Эфир доносит из Москвы.

Ушли сомнения и муки,

На сердце нет былой тоски.

И обволакивает нежность,

И разливается теплом

Небес целительная свежесть,

Объят покоем старый дом.

*  *  *

Ухабы и лужи уже не по мне.

Дорожкой асфальтовой – проще…

А помню, как бегала я по стерне

До светлой берёзовой рощи.

И ходом своим не смущали часы,

Ведь жизнь впереди – в изобилье,

Сводило ступни от прохладной росы

И нежило тёплою пылью.

Порою не чуяла ног под собой

И птицей себя представляла,

Да, лёгкость такая была –над землёй

На крыльях летала, летала.

*  *  *

Не назначайте встреч в метро –

Накличите разлуку!

Там слишком людно и светло,

А шум рождает скуку.

Не посмотреть глаза в глаза,

Руке с рукой не слиться

И в сердце нежности лоза

Засохнет, как в темнице.

Я знаю для влюблённых двух

Губителен подземный дух.

*  *  *

Не каркай, ворона, – накличешь беду,

Сквозь утренний сумрак аллеей иду.

Апрельское небо во власти у сна

И солнца не видно, ну что за весна!

Примчалась до срока – щедра, горяча,

В сиянии света ручьями журча;

И вдруг отступила – ушла на покой,

В природе затишье, не пахнет весной!

Не каркай, ворона, – беду отведи,

Ведь что б не случилось – весна впереди!

ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

Лучезарно небо голубое,

Облака белеют тут и там,

Дерево багряно-золотое

Вознеслось к манящим небесам.

На осеннем ясном солнце нежась,

Расцветая в пламенный букет.

Каждой клеткой впитывая свежесть,

Золотистый излучает свет.

КАТЕРИНА БЕЛКИНА

*  *  *

Ночь. Тишина. Непонятные звуки.

Вовсе не мрачно, но очень темно.

Листья кустов шевелятся от скуки

И задевают собою окно.

В тихой безветренной тёмной печали

Так саркастична улыбка луны.

Знает она – на меня Вы кричали.

Снова мурашки бегут вдоль спины.

Я не вернусь к Вам, так что ж торопиться?

Больше не брошу обидных Вам слов.

Я постараюсь с погодою слиться

И убежать от Вас в мир своих снов.

Вот тишину и ночные печали

Вновь освещает улыбка луны.

Вечно любить Вы меня обещали.

Пусть Вам поверят слепцы-валуны!

*  *  *

Мы не виделись не то, чтоб много лет.

Мы не виделись всего четыре дня.

Но за эти дни уже померк рассвет,

И любовь покинула меня.

Я и ты – уже мы не одно.

Ты и я – уже разведены.

Некогда нам думать было, но

Нынче поздно. Всё. Остались сны.

Что мудрее? Утро или ночь?

Разошлись. Ура?! Обиды нет.

Веселее! Прочь, тоскливость, прочь!

После ночи вновь придёт рассвет!

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Первый снег, тот который растает,

Не дождавшись весенних туманов,

Вечно чистый, сейчас выпадает,

Покрывая живые бурьяны.

Он развеет надежду на лето,

На беззимье и тихую осень.

В холодах не найдётся просвета.

Выпадает, хотя и не просим.

*  *  *

Всё то же небо – с каждым днём всё ниже,

Всё те же тучи плотные висят.

И день последний с каждым мигом  ближе.

Одни вороны надо мной кружат.

Уже не помню, что за цвет у солнца,

Какие травы пахнут ввечеру.

Позамерзали все мои оконца,

Ещё хоть день зимы, и я умру.