Мастер и Маргарита

 

Не будет преувеличением сказать, что «Мастер и Маргарита» - один из самых замечательных романов в русской литературе XX века. К этому выводу можно прийти, отталкиваясь от самых различных точек зрения. Я остановлюсь лишь на одном аспекте – мистицизме. «Чертовщина» в романе – не самоцель, она помогает Михаилу Афанасьевичу показать советскую действительность 20-30 годов прошлого века наиболее ярко и выпукло. Вслед за Н.В.Гоголем (а между ними, пожалуй, и поставить-то некого) Булгаков использует мистику как литературный приём, оставаясь при этом подлинным реалистом. Он очень точен в деталях: подвал Мастера, особняк Маргариты, клиника Стравинского, квартира 50 в доме по Садовой, квартира в доме12 в Савельевском переулке – все эти квартиры хорошо знакомы Булгакову, в них он либо жил сам, либо часто бывал у знакомых в гостях. Знакомство Мастера и Маргариты, по словам Елены Сергеевны Шиловской, жены писателя, соответствует до деталей (букет мимоз) обстоятельствам их знакомства. К Булгакову вполне применимы строчки Булата Окуджавы, «и из собственной судьбы я выдёргивал по нитке». Мистические совпадения сопровождали и создание, и публикацию романа. Так в 1934 году, когда Булгаков писал заключительные главы одного из вариантов романа, в квартире 50 возник пожар, у соседки взорвался примус. Рукописи многочисленных вариантов сохранились, хотя и со следами попыток их уничтожения. Михаил Афанасьевич трудился над романом до последних дней, так и не увидел его напечатанным. По смерти мужа Елена Сергеевна приобрела для памятника камень с могилы Н.В.Гоголя, так называемую «Голгофу», после перезахоронения останков Николая Васильевича с Даниловского кладбища на Ново-Девичье, и установила его на могиле Михаила Афанасьевича. Участники литературного кружка «Ключ», руководимого поэтом Николаем Георгиевичем Новиковым, неоднократно совершали экскурсии по Москве по местам действия романа. И каждый раз нас сопровождали какие-либо мистические совпадения. Эти экскурсии проводились в последней декаде мая, на которую приходится и события в романе и день рождения Булгакова. Если не ошибаюсь, одна из экскурсий пришлась на 85год, когда в апреле была начата пресловутая антиалкогольная кампания. День, в отличие от описанного в романе был пасмурным. Уже на Патриарших зарядил дождичек, и, прочтя там первую главу романа, мы по Спиридоньевке вместе с Иваном Бездомным устремились за Воландом и его свитой. Покуралесив по арбатским переулкам, мы, наконец, добрались до Савельевского и остановились у дома 12. Дождь усиливался, и мы осмелились войти в подъезд (тогда, слава богу, домофонов ещё не было). Мы расположились на лестничной площадке у окна и раскрыли для чтения книгу. В это время буквально на мгновение приоткрылась дверь в квартире 66 (Булгаков не использовал это начало сатанинского числа и переименовал её в 47, правда дом он перенёс на другую сторону переулка, дав ему 13 номер) и мелькнуло какое-то заспанное лицо. Мы не предали этому никакого значения и продолжали читать главу. Когда же мы дошли до места, где Бездомный в неглиже добрался до «Грибоедова» и потребовал милицейских машин с пулемётами, к дому 12 подкатило парочка милицейских машин, и в парадное вошёл лейтенант милиции. Со словами «Что тут происходит?» он подошёл к нам. Получив ответ Николая Георгиевича, что это экскурсия по роману Булгакова «Мастер и Маргарита», лейтенант, чуть ли не принюхиваясь, продолжал искать глазами хотя бы порожнюю бутылку и с явным разочарованием произнёс: «а нам сообщили, что в подъезде распивают…» В другой раз мистика началась уже у Патриарших прудов. Мы присели на скамеечку в сквере у аллеи, идущей вдоль М. Бронной и начали чтение первой главы. Аллея была безлюдной, но к моменту появления Воланда, в конце аллеи обозначился мужчина, который катил перед собой детскую колясочку. Мы продолжали чтение. Когда мужчина поравнялся с нами, он не останавливаясь, произнёс: «А вы уверены, что они сидели именно здесь?» Мы оторопели и не знали, что и сказать. Мужчина остановился и продолжал: «Вы невнимательно прочли роман. Там сказано, что заходящее солнце золотило окна домов, а с этого места вы никаких окон и не увидите. Они сидели там, где сейчас памятник Крылову (не нашли другого места для баснописца!)» Сказано это было так безапиляционно, как будто прохожий был свидетелем событий на Патриарших. Прохожий продолжал: «я разыскал дореволюционную карту Москвы, так на ней М.Бронная делала поворот у турникета, где трамвай отрезал голову несчастному Берлиозу» Уходя, прохожий представился: «Роланд». Ещё раз я оказался у Патриарших прудов в самый разгар перестройки. В Подмосковье начался строительный бум, так называемых, коттеджей. Знакомый архитектор сосватал меня на проектирование отопления загородного домика не далеко от Мытищ в водоохраной зоне, въезд в которую возможен только по специальным пропускам. Хозяин домика, Рафаил Ваганович, настоял, чтобы я приехал на место, хотя я и отнекивался, говоря, что мне достаточно и архитектурных чертежей. Домик оказался трёхэтажной громадиной, и я тут же задал Рафаилу Вагановичу вопрос: «Что у Вас большая семья?» На что он ответил: «Да вот не рассчитал, наверное, продавать буду». Он попросил, не затягивать с проектированием, через недельку он вернётся из Англии, так желательно, чтобы проект к этому времени был готов. Выдал аванс, и мы на этом расстались. Через неделю мы встретились с ним на его квартире в доме у Патриарших прудов. Бросилось в глаза, что при всей шикарности квартиры, какая-то неухоженность, отсутствие женской руки – так музыкальный центр стоял на полу, дорогие шторы висели, как портянки. Я отдал ему проект отопления, он рассчитался со мной, достав электронный блокнот, в котором была зафиксирована дата и сумма аванса с учётом курса доллара на день выдачи аванса. Расставаясь, я заметил: «Рафаил Ваганович, вы, по-видимому, человек не бедный, почему бы Вам не соорудить памятник литературным героям романа Булгакова? Вот в Англии есть же памятник Шерлоку Холмсу». Что-то через полгода мне позвонили на работу из милиции: «когда вы последний раз Рафаила Вагановича Калинина?» «Какого Калинина? – почти механически ответил я, бешено пытаясь вспомнить, где я слышал названные имя и отчество. Телефон медленно и методично стал уточнять личность: «мастер по шахматам, вёл шахматный раздел в «Вечерней Москве», имел двойное подданство: российское и английское…» «А откуда вы взяли мой телефон?» - проронил я, обретя наконец, дар речи. «Из его записной книжки, - ответили мне, - тут так и написано, Бобровицкий Иосиф – инженер теплотехник» «А? – обрадовался я, уже понимая, о ком идёт речь, хотя фамилию Калинин слышал впервые, - так мало ли кого я консультировал по телефону. А что собственно произошло?» «Он исчез, при странных обстоятельствах. Не пришёл на свидание с женщиной, и она заявила в милицию об этом» - ответил телефон. Так и не узнал его судьбы. То ли убили, то ли слинял за границу. И кто была та женщина, уж не подсадная ли утка? Я давно не был на Патриарших. Говорят, памятник Воланду и его свите всё же появился.