Повесть Владимира Сергунина «Недетские игры» написана в виде юношеского дневника. Это не стилизация, ибо в тексте имеются ремарки, прямо указующие на то, что, если и использовались дневниковые записи, то они обработаны в более позднее время. Похоже, что, несмотря на конспирацию, автор дневник всё-таки вёл. Я проверил (благо Интернет это позволяет!) экстремальную погоду с «мерзопакостным дождём» на 9 февраля 1974 года. Подтвердилось, «+3,6˚С, осадки в виде дождя и снега». Повесть обрамлена стихотворными вставками. Так, в конце, как бы подводя итог:
Вдрызг изодрана вся кинолента,
Сиротеет клочок позумента,
И на всём на два пальца пыли…
А какими взаправду мы были?
Лишь до ила иссохшая Лета
Сберегает наши следы.
Эпохально? Нет, оттиск момента!
Плюнь, биограф, напрасны труды!
Лучше просто плесни воды
В нас, как в суп – концентрат из пакета,
А потом нашинкуй лабуды…
Наш поклон тебе, брат, и за это…
Да, именно «оттиск момента» – кадры из фильма, точно воспроизводящие время. Автор очень точен в деталях: топография Москвы, молодёжный сленг семидесятых годов, музыка и фильмы того времени. Я уверен, что и четыре ступеньки в квартире Олиной тётки, и трёхэтажка на Бауманской – не выдумка. Если время пощадило их, то их можно отыскать и сейчас, как здания из «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова. Боюсь, что трудно будет найти «сусанина», который бы помог их отыскать. Вот если бы нашлась Ольга – она бы могла пролить свет и на другие страницы повести. Но как её найти? И захочет ли она..? У героев повести, я уверен, реальные прототипы, а возможно, автор сохранил им реальные фамилии и прозвища, как в случае с преподавателем истории партии Волкогоновым? Он и главному герою повести сохранил имя и прозвище и лишь слегка изменил фамилию. Всё точно до мелочей. Я только один раз усомнился в точности, когда главный герой отправляется на Брянщину с Белорусского вокзала, но в Дятьково действительно удобнее добираться через Вязьму без пересадки в Брянске, как и мы в своё время сделали, отправляясь в байдарочный поход на Угру. Поэтому веришь в правдивость всего написанного, а это очень важно. О чём же повесть? Повесть о становлении личности. Главный герой и его товарищи попадают в далеко не ординарную ситуацию: «контора», как называет автор органы государственной безопасности, используя стремление молодёжи к «деятельности», вербует их как бы на благое дело – борьбу с наркоманией. При этом «конторе» совершенно наплевать, что она уродует морально, а порой и физически молодых людей, не останавливаясь даже тогда, когда это приводит к их гибели. Автор не идеализирует своего главного героя, отмечая его отрицательные черты характера: упрямство, склонность к выпивке. Но он показывает, как постепенно тот осознаёт, на какую кривую дорожку выводит его судьба, и он находит единственно правильный выход: бросить учёбу в институте и «призваться» в армию. Хотя «органы», похоже, не оставили его и там, если вспомнить другую повесть Владимира Сергунина – «Конвойное лето», в которой описаны события его армейской жизни во внутренних войсках. Володя рассказывал, что от него не отстали и через два года по возвращении со службы, и ему стоило большого труда, чтобы «отмотаться» от них. Да, именно «оттиск момента». Не ярко нарисованная маслом картина, а графика, где из отдельных чёрточек и точек воссоздаётся действительность. Это и свитер из индийской шерсти (смягчивший выстрел мелкашки), на приобретение которого матушка героя потратила два часа; это и начало загнивания «высокопоставленных», показанное через описание мебели и обстановки их квартир; это и вечно голодные студенты и спаивание населения. Невольно вспоминаю то время, когда в самых удалённых «дырах» страны (мы туда попадали байдарочными походами) могло не оказаться хлеба (хорошо, если была в магазинах мука), но «гнилушка» была повсеместно. Очень интересно, что как бы мимоходом мы узнаём о становлении героя как творческой личности, причём мы становимся свидетелями самого начала его творчества: через институтскую агитбригаду он приобщается к декламации и поэзии. Из поэтического сборника «Общая тетрадь» мы знаем, что первая проба пера состоялась в августе 1974 года. Ещё одно доказательство правдивости автора, когда на вопрос руководителя агитбригады, не пишет ли он стихи, он честно признаётся, что пока не пробовал. Но за плечами уже не только школьная программа, но знакомство с поэзией Арсения Тарковского и Андрея Макаревича. Нам трудно отделить, где в повести дневниковые записи, а где дальнейшая их обработка, но налицо проза поэта, и дело даже не в поэтическом обрамлении повести: образность прозы, пейзаж, немногочисленные лирические отступления – всё это превращает повесть в некую поэму. Чего стоит заключительная сцена: открывается окно, и в него врывается свежий весенний ветер, пропахший клейкими листочками тополя. Прыжок, и герой, вырвавшись из душной атмосферы действительности, оказывается на свободе. Повесть очень динамична. События развиваются с кинематографической скоростью. Недаром в заключительных строчках говорится об обрывках киноленты. Как бы хотелось, чтобы нашёлся киносценарист и режиссёр для постановки кинофильма по этой повести, а возможно, и последующих не менее драматичных событий повести «Конвойное лето». Детективный сюжет – только одна грань этого многогранного произведения. Это и повесть о первой любви. Опять же – становление личности. Дневник повествует об увлечении героя его однокурсницей Ольгой. Это чистое и яркое чувство. Жаль только, что повествование об их отношениях как-то неожиданно обрывается, не поставлена точка над «и». Как-то вскользь говорится о том, что Ольга, танцуя с Володей, зачем-то озиралась, а затем она исчезает и с танцев, и из повести. Герой перед уходом в армию пытается попрощаться с Батей, единственным человеком в «конторе», отнёсшимся к нему по-человечески, а вот встретиться с Ольгой он даже и не пытается. По-видимому, это была любовь без взаимности. Об этом не написано чётко, возможно, специально, чтобы дать читателю возможность подумать обстоятельно самому. Но автор ушёл из жизни, и спросить об этом некого...
Когда поэта нет, совсем иначе
Стихи воспринимаются его.
Твоя душа с его душой заплачет:
Оборван стих, что был так славно начат…
Он больше не напишет ни-че-го.
И каждое написанное слово –
Есть часть его, точнее, часть души,
В нём спрятана его первооснова,
С тобой поспорить и смолчать готова.
Ах, Вова, ну хоть слово напиши…
Иосиф Бобровицкий
|