Идея издания этой книги принадлежит вдове Поэта, Нэлли
Ивановне Новиковой. Она же предоставила все необходимые материалы: прижизненные
издания Николая Георгиевича, черновики неопубликованных произведений, его
автобиографическую повесть «Салажонок», свои автобиографические повести о
совместной жизни, многочисленные фотографии.
На мою долю выпало создание макета книги и составление
этого предисловия.
В книге хотелось показать, как более чем за пятидесятилетний
период творчества менялись философские взгляды Поэта, как постепенно,
спотыкаясь и падая, он нашёл свою нелёгкую дорогу к Храму.
Тут я встретился с определёнными трудностями –
расположением произведений в хронологическом порядке, для этого надо знать
время написания, здесь же, в лучшем случае, можно было узнать сроки публикации,
а если учесть, что Николай Георгиевич одни и те же стихи публиковал
многократно, причём в разных редакциях, – спрашивается, на каком варианте
остановиться?
Ещё сложнее с неопубликованными произведениями, опять
же уйма вариантов и ниодной даты. Что остановило их публикацию:
неудовлетворённость формой или содержанием, цензура или самоцензура?
Так стихотворение, первая строчка которого дала название
книге, пришлось поместить на первую страницу, так как установить дату написания
так и не удалось. Судя по всему, это конец 80-х, когда дорога к Храму чётко
наметилась.
Другая проблема: цензура, она тщательно следила за
тем, чтобы никакая крамола не появилась на страницах печати. Я помню, как
Николай Георгиевич рассказывал, что цензор придрался к рифмам «вождь – вошь»,
хотя строки никоим образом не унижали вождя, и только пример из стихотворения
Владимира Маяковского, где тот рифмовал «Ленин и лени», смог убедить
тупоголового цензора.
Попадаются варианты, как например, в стихотворении
«Этот сад посадил мой дед…», где упоминание о репрессиях 37-го года заменено на
возраст деда – «шестьдесят лет». Очень любопытно стихотворение-сонет «Александрит».
Написано оно было в 1953 году. Тогда стихотворение не было сонетом и в нём были
строки:
« Я подарил тебе камушек – александрит,
В нем как бы капелька крови царя Александра,
Что террористами был в Петербурге убит…»
Александрит был открыт в 1834 году и был назван в
честь Александра II ко дню его совершеннолетия.
Вряд ли эти строки были убраны только для огранки формы,
скорее всего, тут мы имеем дело с самоцензурой.
Стоит хотя бы вкратце остановиться на биографии
Николая Георгиевича Новикова, ибо посетитель Интернета может ознакомиться
только с анкетой, заполненной самим Николаем Георгиевичем. Она вмещается в один
абзац текста:
Род.16.12.1930г в Москве в
семье служащих. Окончил 2-е балтийское высшее военно-морское училище (1953),
ф-т журналистики МГУ (1966). Был членом КПСС (с 1978). Работал в ялтинской
«Курортной газете» (1957—73), в «ЛГ» (1973—74). С1974 в журнале «Юность»; зав.
Отделом поэзии. Печатается как поэт с 1956: «Курортная газета». Автор Н.
Стихов: Убеждение. Симферополь, 1961; Баллада о земле. Симферополь, 1965;
Звездопад. Симферополь, 1967; Ветер. Симферополь, 1970; День голубой.
Симферополь, 1974; Внуковская осень. М., 1975; Грань города. М., 1979; Московский
говорок. М., 1984; Север и юг. М., 1984; Старая дружба. М., «Молодая гвардия»,
1986; Не спеша оглянулся. М., 1990; Вечер века. М., изд-во журнала «Юность»,
2001. Публиковал стихи в журналах «НМ», «Нева», Юность».
На первый взгляд благополучная биография
советского поэта, но это только на первый взгляд. Николай Георгиевич очень рано
остался практически сиротой при живых родителях: отец ушёл из семьи, создав
новую, то же сделала и мать, поэтому маленького Николая воспитывали бабушка и
дедушка, а в 1937 году дедушка был репрессирован и расстрелян. Этот факт
оставил тяжкий рубец на душе Николая Георгиевича.
В 1941 году началась
война, последовала эвакуация, а после возвращения в Москву голодная жизнь.
Николая даже пытались пристроить в балетную школу при Большом театре – это
давало лишнюю продуктовую карточку. Что-то там не получилось с балетной
карьерой, и в 1945 году он поступил в Саратовское мореходное училище, а по
окончании его, во 2-ое балтийское высшее военно-морское училище.
О годах учёбы мы узнаём из
автобиографической повести «Салажонок», маленького романа в стихах «Судьба
играет человеком» и из «Курсантской
тетради», неоднократно включавшейся в книги Николаем Георгиевичем, в том числе
в итоговую, «Льзя». Последний раздел «Льзя» носит название «Ранние стихи», не
исключено, что они предшествовали «Курсантской тетради». Но если в «ранних»
есть несколько, в том числе «Доброе слово», из которых мы узнаём о философских credo начинающего поэта, то «Курсантская
тетрадь» – это быт курсантов и морская романтика.
По окончании мореходных училищ
Николая Георгиевича распределяют в Крым
на Черноморский флот, где он служит капитаном торпедного катера. В 1953 году он
встречает в Ялте Нэлли Ивановну, работавшую врачом-кардиологом в одном из
местных санаториев. Вскоре они поженились, а в 1955 году родилась дочь Татьяна.
Их роман, свадьба, жизнь вдвоём описаны
Нэлли Ивановной в повести «Двойная Радуга». Причём, наряду с бытовыми фактами и
событиями, показано становление Новикова как поэта. В повести обильно
представлена ранняя допечатная лирика Николая Георгиевича. Это в основном
любовная и пейзажная лирика, морская романтика, но есть и примеры философской.
Печататься Николай Георгиевич начал в 1956
году, сначала в крымской периодике, а затем с1961 по1974 годы вышли из печати
пять его поэтических сборников.
Два события перевернули судьбу его как
моряка и поэта. Это предпринятое
Хрущёвым сокращение армии и флота, и случайная встреча Николая
Георгиевича с Самуилом Яковлевичем Маршаком. Сокращённый из Военно-морского
Флота, Новиков некоторое время был капитаном научно-исследовательского судна,
но многомесячный отрыв от семьи не устраивал его. Я не знаю, как попали первые поэтические
книги Новикова к Маршаку, но Самуил Яковлевич смог оценить первые опыты
начинающего поэта. Налицо были видны три краеугольных камня поэзии: своя тема
(тогда это была морская романтика, любовная и пейзажная лирика), своя поэтика и
своя философия человеколюбия. Маршак посоветовал Новикову получить литературное
образование, и Николай Георгиевич поступил на факультет журналистики МГУ, а по
окончанию его в 1966 году Маршак дал ему рекомендательное письмо в журнал
«Юность», где Николай Георгиевич и проработал 25 лет в отделе поэзии, сначала
рядовым сотрудником, а затем и руководителем отдела поэзии.
Очень интересно сопоставить стихотворение
«Иудино дерево» из книги «Баллада о земле» с напечатанным в «Вечере века»
стихотворением «Иуда». Если в первом Новиков, как бы выполняя требование
Берлиоза из «Мастера и Маргариты» Булгакова, утверждает, что Иуды просто не
существовало, то в последнем Иуда «всё ещё меняет вечность на звон монет, на
звон монет…»
В стихотворении «Единственные штаны»
Николай Георгиевич с присущем ему юмором рассказывает об уравнительной
философии социализма и подчёркивает, «что на все вопросы знали ответы мы». Эти же «да» и «нет» он услышал в ответ от
Лидии Фотиевой, беря у неё интервью по заданию редакции (стихотворение «Рай в
аду»). Вопросы без ответов стали возникать у поэта Николая Новикова несколько позже.
В «Балладе о земле» дано описание хаоса Кара-Дага, в книге «Север
и юг» в цикле «Киммерия» он вновь возвращается к описанию впечатления от
посещения этого потухшего вулкана, сохранил он это описание в книге «Льзя» под
названием «Скульптура катастрофы». Лунные пейзажи Кара-Дага вдохновила автора
на яркую образную картину сотворения мира – он
невольно спрашивает: «Да уж не тут ли вход в библейский ад?» Назван и
автор этого создания – Художник, который не смог или не успел доделать начатое.
Строился то ли дом, то ли храм, но дорога к нему многократно упирается в
завалы. Николай Георгиевич пишет храм с маленькой буквы, но он осознаёт, что
дорога к Храму будет нелёгкой.
В эти годы у него больше вопросов, чем
ответов:
Зачем
и для чего
Вращает
нас Земля?
Зачем
невечны мы,
Коль
мир вокруг нас вечен?..
И
есть ли вообще на свете старость?..
Не
успел, не сумел…Ну а вдруг – навсегда?..
О том, как менялись взгляды Николая Георгиевича можно
судить по стихотворению «В бывшем Кёнигсберге». 18-летним юношей он попал в
этот разрушенный город при поступлении в высшее военно-морское училище и увидел
« на мраморном мемориале, где Канта покоился прах, «Ты понял, что мир
материален?» - штыком начертали в сердцах.
И эта тщеславная фраза,
что в памяти колом стоит, тогда мне понравилась сразу,
теперь вызывает лишь стыд».
В стихотворениях крымского периода
философские взгляды Николая Георгиевича почти полностью совпадают с основными
библейскими положениями и запретами: не воруй, не лги, люби ближнего. Стихи
Новикова предельно искренни, он славит любовь к земле и тех, кто трудится на
ней.
В Советском Союзе у такого автора было три
пути: уйти в литературу для детей или в поэтический перевод, писать в стол,
т.е. исключить себя на долгое неопределённое время из современной литературы,
и, наконец, уйти из современности в дореволюционную историю России или ещё
глубже в историю, вплоть до библейских времён. По первому пути пошли Корней
Чуковский, Маршак, Ахматова, Пастернак, Петровых, Заболоцкий; по второму – Андрей
Платонов, Михаил Булгаков, Василий
Гроссман; по третьему в поэзии пошёл Дмитрий Кедрин, а за ним Николай Новиков.
Никаких «братских ГЭС» и «210 шагов» у
Новикова нет, если он пишет о Красной площади «от чего ты площадь красная?», то
чисто в историческом плане: «от огня» – бесчисленные пожары и выжигание
врагами; «от крови» – бунты и казни; и, наконец «от красы».
Он пишет о
русских поэтах и писателях: Ломоносове, Державине, Пушкине, Грибоедове,
Лермонтове, Чехове, Толстом, Блоке.
В поэме «Анастасия, жена Аввакума» история
перекликается с религией: протопоп Аввакум во имя Веры готов принести в жертву
свою жизнь. Николай Георгиевич воспевает жертвенность и твёрдость этой
исторической личности.
Новиков против лакировки действительности.
В ироническом стихотворении «В старом парке дома творчества…» он с издёвкой
говорит о писателях-конъюктурщиках «пьют писатели компот». Это стихотворение
задело маститых, недаром Степан Олейник на одном из писательских съездов лягнул
Николая Георгиевича по поводу этого стихотворения.
Но вообще-то литературная критика не
жаловала поэта Николая Новикова, не то, чтобы подвергало его творчество
разносу, она просто его не замечала. По сути дела, кроме разбора первых книг
Николая Георгиевича в частной переписке Маршаком и предисловия к книге «Льзя»,
написанным двоюродной сестрой поэта Татьяной Кузовлевой, нет никаких
критических статей о его творчестве. Все остальные 19 поэтических книг Новикова
даже лишены предисловий. Тут, конечно, сказалось антитщеславие Николая
Георгиевича: он мог попросить кого-то из своих многочисленных друзей по
литературному цеху написать предисловие, но он уже тогда боролся с гордыней,
одним из грехов по христианской философии. Не использовал он и возможности
своего положения в качестве руководителя отдела поэзии журнала «Юность», за 25
лет работы в журнале не наберётся и десяти публикаций. Был он и противником,
так называемого «перекрёстного опыления» – взаимной публикации поэтов разных
журналов.
Творчество
Николая Георгиевича Новикова ещё ждёт своего критика, который определит его
место в советской поэзии.
Вероятно уже во время работы в «Юности»
создавались такие произведения как «Рай в аду», «Пятый сон Веры Павловны»,
«Гибель двух династий», «Улыбка Вольтера», по крайней мере, поводом к написанию
«рая» было поручение редакции взять интервью у Лидии Фотиевой, бывшей секретарши Ленина.
Все эти произведения были напечатаны в
послесоветское время, но бесспорно, неприятие исторического материализма
зародилось у него ещё в советское время.
Николай Георгиевич, работая в «Юности»,
много сил тратил на достойное воспитание молодого поколения поэтов, через его
руки проходило огромное количество писем со стихами начинающих авторов. Он не
отделывался в переписке с ними стандартной фразой с призывом учиться у
классиков, но если видел «божий дар» у начинающего, деликатно предлагал
позаниматься в руководимой им студии. Сначала это студия находилась в
Зеленограде, куда семья Новиковых переехала, обменяв ялтинскую квартиру, (именно там в 1977 году я и познакомился с
Николаем Георгиевичем), затем она переместилась в Москву и получила имя «Ключ».
Она существует и поныне, мы занимаемся в библиотеке им. Достоевского на Чистых
прудах, а студия именуется теперь «Литературная студия «Ключ» имени Николая
Георгиевича Новикова»
Николай Георгиевич был замечательным
педагогом, из студии «Ключ» ещё в советское время вышло более двадцати членов
писательских организаций.
В годы перестройки, когда журнал "Юность»
сначала развалился на два, а затем превратился в журнал с числом подписчиков
порядка тысячи (это после более чем трёхмиллионного тиража в советское время)
Николай Георгиевич ушёл в журнал «Марка», который редактировала студийка
«Ключа» Людмила Вечёркина. Там собрался коллектив на добрых 80% из наших
студийцев. Это был великолепный журнал энциклопедического направления с чудесными
иллюстрациями.
К сожалению, коварная болезнь,
подкравшаяся к Николаю Георгиевичу, вынудила его уйти и оттуда.
Николай Георгиевич крестился весной 1981
года, именно тогда он нашёл свою дорогу к Храму, об этом говорят публикации в
двух его последних книгах: «Вечер века» и «Льзя». Недаром в последней книге эти
стихи помещены в первом разделе. Особенно ярко это иллюстрируют такие
стихотворения как «Любовь» и «Прощённое воскресенье». Здесь Николай Георгиевич
предстаёт истинным христианином.
В 1998 году Николай Георгиевич венчается с
Нэлли Ивановной, а в 2006 году, уже тяжелобольной, совершает вместе с ней
путешествие в Святую Землю, после чего он пишет цикл стихов «Израильский
блокнот», свою лебединую песнь.
4-го ноября 2007 года на 77 году жизни
Николая Георгиевича не стало.
Упокоился в
месте святом,
Рядом Радонеж – родина Сергия.
Спит радетель любви, милосердия
Под простым деревянным крестом.
Он достойно по жизни пронёс
Тяжкий крест ему выпавшей доли.
Превозмог все напасти и боли.
У него мы не видели слёз.
Проступали святого черты…
Так смола превращается в камедь.
Нёс он крест до последней черты…
Рай небесный и вечная память!
Иосиф Бобровицкий
|